Я никогда не умела сидеть на диетах. Будучи по натуре своей девушкой импульсивной, я регулярно находила какую-нибудь новомодную диету и отважно садилась на нее. В начале моей решительности и боевому духу позавидовали бы революционеры, бравшие Смольный. Но, ближе к вечеру первого же дня, во мне, как натуре склонной к мелким порокам, просыпалась жажда к чревоугодию. Невыносимо хотелось кулинарной вакханалии и гастрономического разврата, коим я, собственно говоря, и предавалась в тот же миг.
Так и жила, ругая свою хромую силу воли и с ужасом ожидая момент, когда мой метаболизм перестанет быть таким отменным, а то и вовсе уйдет на пенсию. Тогда я начну расти, покрываться жиром во всевозможных местах и…
Но не будем о страшном. Ведь все это происходило со мной ровно до того момента, как в нашей семье появился мопс. История его появления уже тянет на отдельный рассказ, полный милых подробностей: слез, криков «хочу-у-у!», клятвенных обещаний супругу, что последствия собаки аки каки я буду убирать сама (о, женское коварство!)… Но давайте перенесемся в тот день, когда на пороге нашего дома появилось маленькое хрюкающее существо, именуемое собаководами мопсом.
Когда закончились сопливо-слюнявые первые минуты знакомства и мы решили выяснить, что ест наш щенок, выяснилось: мопс ест все! Справедливо будет добавить: всегда и везде. Эта энергичная животинка сметала на своем пути все, что могло поместиться ей в рот, а когда у нее появились зубы, то и размеры заглатываемого перестали ее смущать. Не успели мы дать нашему зверьку имя Ефросиния, как пришлось нести ее к ветеринару — Фрося наелась черного молотого перца, от чего ей сделалось дурно. На следующий день мы опять пришли к ветеринару по причине того, что Фрося проглотила три зубчика чеснока — не морщась и не чокаясь!
После короткого дня передышки настал цикл посещений ветеринара, в скором времени ставшего нам близким человеком и психоаналитиком по совместительству. Поводы для этих визитов каждый раз были разные — Фрося не любила однообразие и каждый день фонтанировала все новыми идеями. Зубная паста, жвачка, моющее средство, сырые овощи вместе с продуктовым пакетом, что-то непонятное зеленое гелеобразное, обитающее под ванной… Я не знаю, почему в этой маленькой собачке ютилась такая неудержимая тяга к суициду через поедание несъедобного, но привело это к тому, что уже через неделю после появления в нашем доме Фроси, мы стали заметно стройнее. Сказалось то, что теперь полы подметались каждые 10 минут, а мылись раз в полчаса — это занятие заменило нам полноценную зарядку и походы в фитнес-клубы. Да и питание наше стало гораздо более здоровым — ничего острого, жирного, сладкого, мучного. Мы стали есть только то, что можно есть нашей собаке*.
Кроме того, что любая крошка, упавшая на пол, мгновенно всасывалась нашей зверюгой-пылесосом, существовала и другая причина перехода на полезную для мопсов и их хозяев пищу.
Чтобы понять ее, вы должны хоть раз посмотреть в глаза мопсу. В эти бездонные, нелепо выпученные в разные стороны глаза. В них собрана вся мировая скорбь и печаль: тонущий в холодный водах Титаник, плач Ярославны и слезы домохозяек над фатальным житием рабыни Изауры. И когда эти глаза смотрят на вас, у вас открываются все чакры и очищается карма. Если же взгляд мопса настигнет вас во время еды, вы попросту давитесь. Тут существует два выхода: можно либо поделиться с мопсом, либо… Хотя нет, тут без вариантов — нужно разделить с мопсом трапезу.
Диета у мопсов довольно скудная в связи с тем, что здоровье у этих, с позволения сказать, благородных собак довольно слабое. Но это у всех крайне породистых существ – вспомните классический пример чахоточной аристократии прошлых веков. Строя свой рацион исключительно на принципах питания нашего благородного четвероногого, через какое-то время, открывая холодильник с целью перекусить, мы начали становиться перед нелегким выбором между овощами на пару или нежирным кефиром.
Картошка, макаронные изделия, свинина, сладкая, жирная и жаренная пища постепенно оказались вытеснеными такими вкусняшками, как морковка, тыковка, вареная свекла, яблочки и капуста. Нежирное мясо, конечно тоже было. Но Фрося считала его исключительно собачьим питанием, а потому включала свой гипнотический взгляд а-ля «чтобы ты подавился», всякий раз, когда кто-нибудь прикасался к нему. Компромиссы были ей неведомы.
Став Фросиными родителями, мы активно занялись спортом — бегом с препятствиями, легкой атлетикой (бросая мопсу апорт), и греко-римской борьбой (пытаясь потом этот апорт отобрать).
Невероятные акробатические трюки приходилось выделывать, неся из кухни в комнату чашку с горячим кофе, чтобы не наступить на бодро резвящегося питомца.
Шло время, Фрося взрослела и становилась менее активной. Не успели мы обрадоваться и с облегчением вздохнуть, как все испортил ветеринар. «Мопсы склонны к ожирению. Спорт, спорт и еще раз спорт!» — заявил он, разрушая тем самым все наши надежды на спокойный отдых.
Наша собака становилась Обломовым с пугающей быстротой. Месяцам к восьми большую часть времени Фрося лежала на диване и либо безмятежно смотрела в потолок, либо отдавалась в объятия Морфея, басисто похрапывая.
Мы занялись бегом. Это был не просто бег, а бег с препятствиями в виде угрюмо сопящих семи килограммов, неохотно волочащихся сзади на поводке.
Мы научились приносить апорты.
Добровольно бегало наше животное только в одном случае — если фортуна преподносила ей такой подарок, как одеревеневший трупик рыбы, пожеванная жвачка или, на худой конец, обглоданная всеми местными собаками косточка. В этом случае нам приходилось самим носиться за Фросей, пытаясь отнять у нее милый сердцу трофей.
То есть, бегать нам нужно было если мопс бегал, или если мопс не бегал. Вот такой вот замкнутый круг. Такая вот злая судьба.
Несмотря на нашу бдительность, Фрося умудрилась обзавестись лишним килограммом, четко осевшим на ее и без того внушительной попке. «Строгая диета» — вердикт ветеринара, послуживший легкой разгрузкой для Фроси и приговором для нас. Собака хорошела на глазах, избавляясь от теоретического подшерстного целлюлита, мы же усыхали.
Мопс в вопросах еды судил радикально — если уж не есть, то не есть всем вместе! Предательством считалась не только попытка открыть холодильник, но и просто запах еды в доме. Быстрые «перекусы» на улице унюхивались на пороге и встречались суровым взглядом «чтоб ты подавился!», после чего мопс уходил в депрессию и шел кушать полиэтилен, мебель, или электрические провода.
Сегодня собачка Фрося готовится к своему первому Дню рождения. Она в хорошей форме, но ей еще далеко до хозяев. За этот неполный год мы избавились от массы вредных привычек, похорошели и помолодели, узнали, что такое ответственность и «мы в ответе за тех, кого приручили». Кроме того, нас, как владельцев собаки, ждало множество приятных бонусов: мы с мужем научились видеть в темноте, слышать малейший шорох в мусорном пакете на кухне, находясь в другой комнате. Мы умеем читать мысли и телепортироваться в пространстве. Спасибо тебе, мопс Фрося!
*То, чья собака — моя или наша, до сих пор является больной темой для моего супруга. Он возвращается к этому вопросу каждый раз, когда вместо зажаренного бифштекса и картошки фри получает на ужин паровую котлетку и пюре из вареной морковки.
на похудание
