Заслужить свой стакан воды в старости
Большинство мужчин в России уклоняются от отцовских обязанностей. О печальных последствиях для них самих рассказывает врач Марина Рикита
Нравоучительная история из моей практики врачом-неврологом про стакан воды (спойлер: 1000 мл раствора Рингера).
Есть ни то анекдот, ни то притча , которая заканчивается словами «а пить то и не хочется». Её обычно рассказывают товарищи, не обремененные ответственностью, улыбаются, смеются, что мол чувак зря старался, лошара, похерил жизнь на каких- то там детей, а мог бы и пожить в своё удовольствие, ведь пить то , оказывается, не обязательно. При этом мало кому приходит в голову, что отсутствие жажды в момент икс еще надо бы и заслужить.
Кейс. Однажды, по скорой поступает в приёмный покой очень пожилой мужчина, лет 79-85,точно не помню, в сопровождении сына с диагнозом инсульт. Из анамнеза известно, что давность заболевания определить невозможно, последний раз соседка-бабушка видела больного два дня назад, сегодня долго ему звонила, стучала в дверь, потом вызвала службу СПАС и сына. Больной был обнаружен на полу , в сознании, но в крайне беспомощном состоянии. АД норма, температуры нет,ЭКГ без остроты, сахар в порядке, в легких без хрипов, никаких на месте луж крови, следов повреждения черепа, пустых блистеров и пр., значит фельдшеру с/п можно смело писать в направлении ОНМК(остр.нарушение мозгового кровообращения), для приличия рядом знак вопроса и ебитесь сами, «наше дело заподозрить, ваше дело исключить». То что у деда инсульта нет я определила сразу. Ситуация , что называется, классика. Пожилые люди уже в силу наличия возрастного букета болячек и просто, грубо говоря, старческой дряхлости часто падают. Причиной падения может быть и сосудистая катастрофа, которая, однако, не доходит до значительных, органических признаков инфаркта или инсульта. Но какая бы ни была причина, больной не в состоянии подняться и даже просто позвать на помощь. Такие бабушки и дедушки могут пролежать на холодном полу много часов и даже суток не евши, не пивши, еще сильнее ослабевая, в первую очередь, от обезвоживания. Не смотря на отсутствие профильной патологии по негласному закону «кому привезли, того и тапки», я сразу начала оказывать экстренную помощь, точный диагноз здесь не нужен. Зная, что в таких случаях без потери жидкости не обходится, видя потрескавшиеся от сухости губы и густо обложенный язык, я просто назначила не специфическое лечение, внутривенно-капельную регидратацию(стакан воды), витаминки, метаболиты, глюкозу. На что мой дедуля прям хорошо зашевелился, взгляд прояснился, смог назвать своё имя отчество, выполнить простые инструкции, вроде, вытянуть руки вперед. Параллельно, назначила по полной обследование, чтобы исключить, например, пневмонию и какую-нибудь хирургию, потому что полета клинической мысли без подтверждения соответствующих анализов, УЗИ, КТ, рентгена и консультаций с дежурной бригадой врачей не бывает, да и мало ли. Все это занимает много времени. Начинаю замечать, что сынуля как-то заметно нервничает, демонстративно тяжело вздыхает. Когда зашёл разговор о том, что папу надо бы на каталке отвезти в рентген, он давай орать, что не обязан никого никуда возить, что вообще у него дела, укладывайте его в больницу, какие могут быть проблемы. Я ему объяснила, что отца я может и положу( что, кстати, не факт, потому что обследовали и ничего не нашли, помощь оказали, улучшение на лицо, а суть дальнейшего лечения это просто уход!), но для этого мне в любом случае необходимы исследования и хотя бы рабочая версия с чем и куда.
Да и, собственно, ваш родитель, будьте добры. Тут сын и поведал громко всему мед.персоналу, что папик бросил его и мать, когда ему было 9 лет, в его жизни никак не участвовал. Только 5 лет назад впервые позвонил и представился. Год-два после этого сын с ним не общался, потом как-то жалко стало, вроде отец, «быть выше», «понять и простить», милосердие, «подставь правую» и все такое. Стал с ним формально контачить: где-то в поликлинику отвезти, где-то купить лекарства, завести продуктов. Объявил, что нахер ему не сдалась папулькина убитая однушка в хруще и, более того, сейчас он бы еще заплатил две её стоимости, чтоб вообще его не знать, особенно, если учесть, что он, выходит, единственный теперь, кому говно за ним вывозить. Помню, с какой ненавистью он смотрел на больного отца и с каким психом таки повёз его на рентген. Я всё это представила и моё возмущение таким очевидно свинским поведением мгновенно улетучилось, все молча подофигели, что стали свидетелями, скажем так, «обраточки». Греческого хора слышно не было, всё по-будничному, в рабочей суете при свете дня, под весёлый речитатив радиоведущего. У деда, в конце концов, как я и предполагала, ничего особенного кроме старости и не нашла. Заложила его к себе в неврологию, с диагнозом хроническая ишемия гол.мозга ( ДЭП, по старому если кто в курсе, диагноз «ни с чем»), за который зав.отд. меня, конечно, не похвалила), ибо больница-не хоспис, но, как обосновывается в таких случаях, по социальным показаниям, что, в целом, не редкость. Как там было дальше, ходили ли к нему, кто его забирал после выписки, даже не вникала, уже насмотрелась на подобное более чем. Вот так вот люди и живут, совершенно не задумываясь, как их бытие будет выглядеть в финале. Видимо, в головах киношная картинка, где на взбитых подушках под балдахином глубокий старик, который честно устал жить, прощается с очередью родных, издаёт последний вздох без хрипов, под скорбный плач ему закрывают веки, а рядом полный стакан воды.